Первый удар - Страница 50

— Фантом, открой мне одну тайну, — с непонятной усмешкой подошел эрдал, протягивая сложенный вчетверо листок бумаги. — Скажи: это, случайно, не ты писал?

Я с недоумением прочитала короткую записку — ту самую, которую черканула впопыхах, советуя ему на пару дней придержать своих рейзеров от прогулок по Харону. Я, правда, и Рогу тоже писала, но не думаю, что он послушался: Фаэс как-то сказал, что он еще троих потерял, прежде чем взбудораженная Долина успокоилась.

— Ну, я.

— Я так и понял. А может, скажешь нам тогда: НА КАКОМ языке ты это писал?

Я впала в ступор.

— Что?

— Ты с какого перепою был, когда это чирикал? — почти ласково осведомился эрдал, ткнув пальцем в причудливые закорючки на бумаге. — Ты думаешь, все вот так легко и просто читают на Эйнараэ? Думаешь, мы с эарами за руку каждый день здороваемся и без труда болтаем за утренним элем?

Я впала в ступор дважды.

— Это хорошо, что у меня маг под боком был. И хорошо, что он хоть что-то сумел разобрать. Хватило знаний, чтобы различить слова «печать», «запрет» и «два дня». А вот на Второй, между прочим, маг был похуже. И Рог здорово влетел с этим твоим письмом, потому что ни шетта не понял!

Твою маму…

Я с тихим ужасом уставилась на проклятую бумажку, как на ядовитую гадину. Обмирая от страшной догадки, прочитала во второй раз, в третий, пытаясь понять, как же это получилось. Сперва даже испугалась, что по привычке написала на русском, но нет — тогда бы Ниш вообще бы ни черта не понял. А он разобрал. И он сказал «Эйнараэ» — язык эаров. В то время как сейчас у меня перед глазами лежал идеальный образчик их необычного способа письма — коротенькими криптограммами, похожими на росчерки китайских иероглифов. Только более изящными, каллиграфическими, очень тонкими, почти летящими… которые я с какого-то перепугу вдруг написала вместо обычных слов.

А потом до меня начало доходить.

— Твою маму… Ли-Кхкеол! — тихо охнула я, сообразив, в чем дело. — Да что ж ты со мной сделал-то?!

Елки-палки!! Ну, конечно! Это же он меня языку учил!! И единому, и своему! Он мне эти знания передавал! Он их целыми блоками впихнул в мою бедную голову, чтобы я понимала и хорошо знала, за что и почему меня подвергнут древнему Обряду и отнимут душу. Он ведь пытать меня собирался. Мстить за сородичей. Тело мое захапать. Для того и навыки передал, чтобы мог потом использовать сам. Вот только неужто он их перепутал так, что я в забытьи не разобралась, каким именно языком пользуюсь? Неужто все-таки перемудрил, и мне теперь долго соображать придется, прежде чем что-то написать? Боже… нет, не может быть!!

Не видя странных взглядов от соседей, я лихорадочно выхватила из внутреннего кармана карандаш и чиркнула пару слов на всеобщем. Потом сравнила с тем, что было написано выше. Поняла, что свободно владею и одним, и другим письмом. Растеряно замерла, комкая бумагу и отчетливо видя разницу между ними, а потом ошарашено покачала головой и, найдя лишь одно единственное объяснение собственной оплошности, сердито сплюнула:

— Дурак. И шутки у тебя были дурацкие.

После чего фыркнула, всунула удивленному эрдалу записку обратно в руки и быстро ушла, на все лады поминая про себя отлетевшую душу наглого эара, рискнувшего вдруг при всех перехватить мою руку и сделать такой откровенный намек на свое присутствие. Которого я, к сожалению, в тот момент совсем не увидела. И за который вполне могла бы сейчас прибить его повторно. Причем, охотно. И, наверное, даже с особой жестокостью.

Уходили мы из лагеря еще в темноте: трое Хасов во главе с Роданом (двое — из тех троих, что уцелели после встречи с кахгаром и которых мы с Лином видели на дороге), Роданов хорек по кличке Рэ, пятеро рейзеров вместе с (я была права) Нишем, мастер Драмт (и снова я попала в точку), эрхас Дагон (чтоб ему провалиться на месте), пятерка его людей, из которых я совсем никого не знала, плюс мы с Лином, плюс Тени и, конечно же, два оборотня, без которых я бы не рискнула соваться ни к какому Прорыву.

Провождать нас никто не стал, кроме уставшего за ночь Фаэса. Однако караульные на баррикадах были предупреждены заранее и «рогатки» отодвинули без лишних разговоров. После чего мы длинной вереницей покинули сонный лагерь, по пути кивнув лишь бдительным часовым. А потом незаметно растворились в лесу, устремившись к сравнительно недалеким горам.

Место мне досталось не самое почетное — между Хасами и рейзерами, перед которыми маячили люди Дагона, но я не переживала: рядом неизменно держались братья, избавив меня от необходимости лишний раз общаться с посторонним людьми.

Дагон пока не требовал к себе: дорогу отлично знали Хасы, поэтому он только время от времени советовался с Роданом и не вспоминал, что в отряде есть еще один проводник.

А мне и больно хорошо: тишина, темнота, просыпающиеся птички начинают весело подчирикивать с веток. Никто не лает, не кусает, претензий не предъявляет, и вообще — лепота. Одно удовольствие ехать. Правда, Лин потихоньку ворчал, не привыкнув видеть перед собой лошадиные задницы, но тут уж никуда не денешься: лететь вперед, как привык, ему никто не даст. У нас же тут целый командир есть. Вот он и маячил гордо впереди, позволив мне чуток вздремнуть, добирая остатки сна, и бессовестно пропустить всю дорогу до собственно гор.

Ехали долго, нудно и скучно: ни одна Тварь на нас не покусилась, никто издалека не пугал своим ревом, никто не развалился смердящей кучей на дороге… но, наверное, только оттого, что последние две недели этот лес беспрестанно утюжили вооруженные до зубов отряды рейзеров и Хасов. Так что если и осталась поблизости какая-то недобитая Тварь, то только случайно. Да еще очень маленькая и трусливая, поскольку всех остальных благополучно перебили. Благодаря чему я смогла с удовольствием продрыхнуть чуть ли не до полудня, а потом, накинув на нагревающийся шлем капюшон, поспать еще немного — почти до вечера, благо днем никакие гады нас уже точно не достанут, а привалов Дагон мудро не делал. Рано еще, не устали люди. А чтобы кони спокойно довезли, их то пускали спокойным шагом, то снова переходили на спорую трусцу.